назад | содержание | вперед

VII. В мире животных,
или Записки молодого опоссума.
Часть зоологическая.

Я не вдыхал небесного эфира,
я не вдыхал химический эфир:
дышу одной тобой, моя Глафира,
первейшая из множества Глафир!

Высоких дум безмолвный понимальщик
и воплощенье вечной красоты;
не женщина, не девочка, не мальчик:
твои собратья - кошки и коты.

Собратьев много, ты - превыше многих,
любой из них, конечно, не такой.
Ни одного из тех четвероногих
я так не гладил любящей рукой.

Ни одного их оных что ни день я
не пел стихами - вороха листов,
тем паче - не хранил от нападенья
зловещих блох, прожорливых глистов!

Одну тебя кормлю, ласкаю, глажу.
(И ты меня немножко приласкай!)
Одну тебя, божественную Глашу,
великую меж смертными. Пускай

не ведаешь арабского счисленья
и не читаешь философских книг, -
я пред тобой - никчемное растенье,
когитоэргосумчатый тростник!

Моя обитель хуже каталажки,
любое ложе безотрадней нар,
коль рядом нет тебя, любимой Глашки;
лишь ты моей души ветеринар!

И пусть порой не кушаешь кефира
(твой организм достаточно брезглив),
пою одну тебя, моя Глафира,
не познанный никем иероглиф!

Если ночью непогожей
перейдет дорогу кот,
не сворачивай, прохожий,
не пугайся, пешеход!

Мы на вид чернее сажи,
но душа у нас чиста;
мы б могли писать пейзажи,
только нет у нас холста.

Все чернила уж иссякли,
партитуры - пища крыс;
мы даем свои спектакли
без подмостков и кулис.

Неизвестные таланты,
беспризорные коты:
на подушечках пуанты,
а на задницах хвосты.

Не клошары, но богема,
ведь в кошачьей голове
есть прекрасная поэма,
а бывает, что и две!

Мы горды, и только в марте
мы теряем нашу спесь.
Мы б могли жить на Монмартре,
но, увы, родились здесь.

Днем и ночью в черном теле,
потому что голодны;
наши жесткие постели
замерзают до весны.

Мы кочуем, словно Улисс,
хоть и правильней - Улисс;
тишину полночных улиц
наш нарушит вокализ.

Мы б сыграли вам на флейте,
да акустика не так!
Меценаты, пожалейте
и возьмите в дом кота!

Каждый кот, поверьте, гений,
музыкант и лицедей,
не боится привидений
и готов любить людей!

Мы для вас меньшие братья,
не гоните нас взашей:
мы под вашею кроватью
переловим всех мышей!

Будем петь не хуже Пресли
до утра, и только днем
мы свернемся в мягком кресле
и немного отдохнем.

Ехал грека через реку,
равнодушен к чебуреку;
грыз лопатку он баранью
и не ведал про пиранью,
что плыла по вешним водам
с опустевшим пищеводом
и, конечно, это дело
моментально разглядела,
ибо все пираньи падки
(по-девичьи) на лопатки!
Грека плыл в своем каноэ,
мирно ел свое мясное,
но пиранья так зубаста:
челюстями щелк - и баста!
А у греки в сердце рана -
зря закалывал барана!
(Все плывущие в варяги
эллины обычно скряги.)
Потерпевший грек-истец
приговор изрек: "Виновна!",
стукнув рыбу костью овна.
Но ответчица-пиранья,
осмотрительная крайне,
у голодного страдальца
отхватила четверть пальца,
не сказав, притом, "спасибо".
Невоспитанная рыба!..

Грека очень любит мясо,
но с того лихого часа,
бороздя моря и реки,
он грызет лишь чебуреки.

Есть много разных птиц...
С. Кекова

сорока - птица болтливая
гриф - птица терпеливая
пеликан - птица запасливая
страус - птица опасливая
голубь - птица мирная
пингвин - птица жирная
цапля - птица болотная
аист - червяка ест - птица голодная
буревестник - птица отважная
журавлик - птица бумажная
филин - птица мудреная
индюк - птица вареная
овсянка - птица злачная
цыпленок - птица табачная
петух - птица пожарищ
гусь - свинье не товарищ
королек - птица певучая
Феникс - птица живучая
канарейка - птица мещанская
мушка - птица шпанская
ворон - птица черная
волк - птица позорная
грач - птица сельская
капуста - птица брюссельская
павлин - птица зеленая
огурец - птица соленая
фламинго - птица розовая
каша - птица березовая
Икар - птица отличная
курица - птица публичная
дятел - птица древесная
еврей - птица известная
шмель - птица мохнатая
птица - птица пернатая

Вы слыхали, как поют дрозды?

Я буду заливать, как сивый Сирин;
спою, как пели русские дрозды.
Боян умолк, буй-тур утихомирен,
лишь славный птах не портит борозды!

Он начинает песнь свою со свистом,
он над страною делает круги,
он был и остается пацифистом,
но бойтесь, вероломные враги!..

Пусть во широком Куликовом поле
идет полтавский бой... со шведской гёрл;
окровавленным ростбифом в неволе
вскормленный, под окном рыгает орл;

соловушка распелся безмятежно...
Лишь черный дрозд поет не безмятежно:
он свищет, словно пули по степи,
как бы твердя: "Не спи, поэт, не спи!

Я, черный дрозд, неуловимый мститель,
набатом растревожу тишину,
дабы покинул сонную обитель
заложник, что у времени в плену!

Так римских граждан бдительные гуси
однажды разбудили. Пой, рапсод,
что кто-то на просторах Беларуси
кому-то вновь Россию продает!.."

А я не сплю - я бодрствую лукаво.
Я бодрствую... но, знаете, слегка -
короче, крохободрствую; а справа
подружкины колышутся бока.

Пока она посапывает сладко,
я трогаю подружкино бедро -
короче, крохобедрствую украдкой,
совсем забыв бумагу и перо.

Пренебрегаю проповедью всею,
пернатого не слушаю певца,
разумного и вечного не сею,
глаголом не кремирую сердца.

Но ежели когда-нибудь у плахи
сурово спросит главный ревизор:
"Что, сынку, помогали тебе птахи?" -
скажу, как птах: "Нет, батько, невермор!"

Рассказывают, что в лунные ночи иерусалимские собаки лают и воют, как бешеные волки...
Ф. Карпи, Л. Малерба

Разбойники, воры, уроды!
Старик, ты не знаешь природы!
С.Маршак, Э. Асадов

У Лукоморья кобели цепные,
хвост помелом и лапы костяные.
Трехглавый Цербер, пес сторожевой,
таится под дубовою листвой.
Тут русский дух. А враг сюда пожалуй,
так встретит волкодав по кличке Алый,
что с Карацупой, словно Вечный Жид,
столетьями границу сторожит.
Тут Черный пес приходит и уходит,
вертит хвостом, с вороны глаз не сводит,
идет направо - песнь заводит,
налево - сказку говорит:
живой великорусский колорит!
Тут пегий пес, бегущий краем моря,
наделал лужу прямо в коридоре:
собака удивительной породы
не ходит во сады ли-в огороды!
Тут Лэсси на буранном полустанке,
тут трое в танке (не считать Каштанки!)
по недоразуменью задавили
бродячую собаку Баскервилей.
Тут у попа на службе был Джульбарс
и пожирал тайком батончик "марс",
за что и умер с Белкою и Стрелкой,
раздавленный летающей тарелкой.
Тут жил зулус со старою зулуской,
но съеден был собакой андалузской.
Тут у высоких берегов Амура
пес Тамерлан пал жертвою Тимура,
а верный пограничный пес Мухтар
пал от руки монголов и татар.

Твои собаки неустанным лаем
приветствуют тебя, Ерушалаим!
Но мы тебя в обиду не дадим,
не беспокойся, город-побратим:
мы чутко сторожим твой сон, тем паче,
что сами можем лаять по-собачьи!

назад | содержание | вперед